Главная » Подвиг Солдата » Н » Нагуманов Ахмет Хазахметович

Нагуманов Ахмет Хазахметович

1919 - 26.01.1945

 

Старший сержант Ахмет Хазахметович Нагуманов - воздушный стрелок-радист 6-го бомбардировочного авиационного полка 326-й бомбардировочной авиационной Тарнопольской дивизии 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта. Кандидат ВКП(б). Башкир.

Родился в 1919 году в ст. Будзяк Башкирской АССР.

В РККА с 12 сентября 1940 года, призван Буздякским РВК Башкирской АССР.

26 января 1945 года в составе двух «девяток» бомбардировщиков Ту-2 принимал участие в нанесение бомбового удара по артиллерийско-минометным позициям противника в порту Либава. При налёте на цель в составе экипажа: лейтенант Виниамин Михайлович Трифонов - командир, лейтенант Терентий Петрович Дремлюга - штурман, мл. сержант Михаил Васильевич Кичигин - воздушный стрелок, самолёт был сбит.

«26 января. Погода улучшилась. Веду полк на ВМБ Либава под прикрытием восьми истребителей сопровождения. При подходе к цели неожиданно ударили зенитки. Небо, еще минуту назад высокое и чистое, теперь до самого горизонта усеялось множеством разрывов. Сопровождавшие нас истребители, чтобы не нести неоправданные потери от огня зенитной артиллерии противника, изменили высоту полета, ушли вверх.

Внезапно огонь зениток прекратился - значит, где-то на подходе истребители противника. А через несколько секунд наш боевой порядок снизу атаковала группа «фоккеров» - ФВ-190. С первой атаки они подожгли идущие от меня справа самолет капитана Первушина и слева — самолет лейтенанта Вениамина Трифонова. При отражении атаки два ФВ-190 были сбиты стрелками из экипажей Кобца и Осипова. Повторные атаки «фоккеров» были отражены экипажами Ту-2.

На горящих самолетах экипажи Первушина и Трифонова до конца выполнили свой воинский долг, Военную присягу, проявили при этом мужество, высокое воинское мастерство, презрение к смерти.

Как только мои ведомые вышли из строя, я остался один. Экипажи левого звена - командир звена старший лейтенант Белоусов, лейтенанты Усов и Большаков - подошли ко мне и образовали заслон от внезапных атак истребителей противника. Мне стало веселее, а указанные экипажи проявили настоящее войсковое товарищество, душевную щедрость, готовность в любую минуту прийти на выручку попавшим в беду товарищам.

Хотя воздушный бой и длился лишь секунды, но на командиров экипажей он произвел сильное впечатление. Это выразилось в том, что при заходе на свою территорию в действиях некоторых из них стали заметны признаки волнения и смятения, и мне потребовались большие усилия, чтобы привести летчиков в нормальное состояние.

Горящий самолет лейтенанта Трифонова упал па территорию порта Либава. О судьбе экипажа ничего не известно. Капитан Первушин вышел на нашу территорию за линию фронта. По его команде экипаж: покинул самолет на парашютах. При этом стропы парашютов стрелка и стрелка-радиста перехлестнулись, в результате чего их парашюты не раскрылись, и они погибли при падении на землю. Штурман - Яков Копытько, покидая самолет, ударился о шайбу стабилизатора руля поворота и, хотя его парашют раскрылся, приземлился мертвым. Первушин приземлился нормально и к вечеру прибыл в часть.

Должен отметить четкое взаимодействие зенитной артиллерии противника со своими истребителями. И полное отсутствие взаимодействия нас с истребителями сопровождения. Надо срочно ликвидировать эту ненормальность. Боевое задание было выполнено отлично.

На земле, после боевого вылета, все становится проще. В бою некогда анализировать свои действия. У ведущего, когда он принимает мгновенное решение, советник один: его собственная голова, его боевой опыт, который дается кровью, затратой огромных физических и нравственных сил».

…

«Так вот, 26 января экипажи самолетов с замирающими от боли-жалости сердцами следили за Ту-2 левого ведомого головного звена первой «девятки», пилотируемого летчиком Трифоновым.

Внимание экипажей этот самолет привлек к себе с первого залпового разрыва снарядов вражеских зениток, окутавшим фейерверком огня и облаком черного дыма головное звено - зенитчики всегда стремятся вывести из строя это звено в первую очередь. Привлек тем, что, выскочив из этого зловещего облака и волоча за собой длинный шлейф огня и дыма - очевидно, осколки снарядов пробили бензобаки одной из плоскостей, - самолет оставался в строю.

Привлек тем, что, объятый пламенем, этот самолет не сошел с боевого пути, держался в плотном строю эскадрильи даже после того, как зенитный огонь противника сменился атакой «фоккеров», направленных в основном на то же головное звено.

И тем, что экипаж этого горящего бомбардировщика самоотверженно вел воздушный бой с фашистскими истребителями, сосредоточив все свои силы, возможности и умение на выполнение боевой задачи. Воздушный бой экипаж не прекращал и после того, как «фоккерам» удалось зажечь другую плоскость самолета, и он превратился не в простой горящий самолет, а в пылающий факел с очертаниями самолета.

В той же атаке «фоккеры» смогли поджечь самолет и правого ведомого головного звена, пилотируемого капитаном Первушиным.

Страшно трагическая по своей человеческой сути панорама развернулась перед глазами всех тех, кто в этот неповторимо-уникальный миг войны находился в воздухе Прилибавья и на ее земле: ведя непрерывный бой с истребителями противника, на боевом пути - плотный строй двух эскадрилий бомбардировщиков Ту-2, во главе которого самолет командира группы майора Салова. А ведомые... Нет, не ведомые самолеты его звена, а пылающие факелы: слева - самолет-факел экипажа Трифонова, справа - экипажа Первушина... Они, эти огненные самолеты-факелы, вопреки всякой логике, понятий о предельном напряжении человеческих сил, возможностей человека и крылатых машин, строго выдерживают режим полета, четко соблюдают свои места в строю головного звена.

Необыкновенно тяжкая, мучительно загадочная картина ошеломила ее невольных свидетелей: что ж это за люди в тех самолетах?., что у них тела-то из асбеста или другого огнестойкого вещества?., а вместо нервов - струны стальные?., на какие муки, если не на верную смерть, себя обрекают... им бы вывести свои самолеты из общего строя, да на парашютах спасаться... кто бы осудил?..

Это невероятное и неправдоподобное зрелище длилось до сброса бомб. После чего сразу же освободившийся от фугасок самолет Первушина ушел с резким снижением вправо, на свою территорию. Видно было, как поспешно покидали пылающий бомбардировщик члены его экипажа, как белыми одуванчиками начинали раскрываться купола их парашютов.

А самолет Трифонова вновь привлек к себе внимание. Он, превратившись в огненный клубок, после сброса бомб ринулся в пологом пикировании вниз, к просматриваемому сквозь огонь и дым пожаров скоплению войск и техники противника на территорию порта...

Напрягая все свои пять органов чувств, не спускали глаз со стремительно приближающегося к порту огненного, со шлейфом черного дыма клубка штурманы и стрелки развернувшихся на обратный курс бомбардировщиков, все те, для кого открывался обзор задней полусфера самолетов. Со щемящей болью в сердцах увидели и следили за тем, как на перехват огненному шару рванулись «фоккеры», пытаясь его сбить, не допустить до территории порта. И за тем, как из огненного клубка по направлению к вражеским истребителям протянулись штрихи-пунктиры сверкающих трасс пулеметных очередей. Следили за тем, как точно к выбранной цели устремился огненный клубок. Значит, живы еще стрелки обреченного на гибель самолета, жив его штурман. Значит, жив еще летчик, умело направляющий все то, что осталось от самолета, туда, куда надо.

Следили до тех пор, пока огненный клубок не скрылся за пеленой дыма и огня и в районе порта Либавы не взметнулся ввысь огненный взрыв...

Кто-то из штурманов засек время трагического полета отважного трифоновского экипажа бомбардировщика-факела от момента сброса бомб до его взрыва на территории порта Либавы - 1 минута 45 секунд.

Все. Нет больше бомбардировщика Ту-2 номер 25. Нет и интернационального экипажа этого бомбардировщика - русского Трифонова, украинца Дремлюги, башкира Нагуманова, мордвина Кичигина. Совершив свой героический подвиг, такой же и на таком же душевном подъеме, что и экипаж капитана Гастелло, они ушли в бессмертие. В том взрыве, очевидно, и следа от них не осталось... Разве мог кто-либо в этом сомневаться?» (Масленников Б. Н. «Труженики фронтового неба» Документальные повести и очерки. - Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2005).

В Шауляе, где полк базировался на аэродроме во время Великой Отечественной войны и в послевоенный период, на Стене Памяти полка увековечено имя: ст. с-т Нагуманов А.Х.